Неожиданно изображение исчезло, и мы увидели абсолютно белый экран. абсолютно белый экран в моем понимании лучше всего отображает то, как библейские авторы описывали святость Божью: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы (1 Ин. 1:5).

Блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете. Которого никто из человеков не видел и видеть не может... (1 Тим. 6:15-16).

Моральная чистота Бога - Его неотъемлемая личная праведность и святость - в Писании ассоциируется со светом: ослепительным, бесконечным, не тускнеющим, поразительной белизны. Но лишь немногие задумываются о влиянии света Божьего на человеческую святость. Но, как написано в Ин. 1:5, "тьма не объяла (не поняла) его". Осознать святость трудно: при этом меняется жизнь.

Святой хиляк
Бытует мнение о том, что святость - это отсутствие моральной тьмы, зла, т.е. нарушений и греха. Услышав, что идея библейской святости исходит от понятия "быть отделенным", мы сразу же представляем себе святошу, отделенного от всего неправильного, т.е. "не курящего, не танцующего, не выпивающего, не переедающего, не гуляющего с девушками, нюхающими клей". А поскольку в христианской среде стандарт поведения неотрывно связан с частицей "не", то святость приобретает негативный оттенок. Мы сразу же понимаем (и это прекрасно известно любому карикатуристу), что этот довольно худой (возможно, излишне скромный, но всегда безупречно выглядящий) человек в черном костюме и есть олицетворение безликого существования, именуемого у нас моральной чистотой.

В таком контексте слова "Будьте святы, потому что Я свят" (1 Пет. 1:16) уже не кажутся Благой вестью.

А почему бы и нет?
Почему же святость дается так нелегко? Почему гимны типа "Будьте святы" кажутся такими отдаленными от жизни?
Решающим фактором в этом вопросе является наша готовность принять несбалансированное, довольно мрачное понимание святости. Святость перестает быть "отделением от мира". Теперь это уже отделение от всего радостного.

 Но Бог - не брюзжащий самоправедный зануда, довольный лишь тогда, когда никто не делает ничего плохого. Он - живое, динамичное Существо, занятое превращением зла в добро. Он - искрящийся свет.

 Святость - это положительная концепция, подразумевающая помощь израненным людям. Сатана намного больше боится Мать Терезу в Калькутте, чем тысячу расфуфыренных лицемеров. (Иак.2:17-20)17 Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Но скажет кто-нибудь: "ты имеешь веру, а я имею дела": покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих. Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?

Бесы понимают святость Божью - и трепещут (Иак. 2:19). А дети света лишь пожимают плечами и идут своей дорогой.

Другая причина, по которой нам так трудно осмыслить святость, состоит в том, что христиане, как рыбы, живут в "жидкой" среде (в обществе), которое стало настолько морально "мутным", что "свет" уже кажется ненормальным. Мы родились в грязной воде и привыкли к ней. Грязь и ил - норма жизни; чистота и свет нас пугают.

Мы видим, что на дне все разлагается, но надеемся, что сможем избежать подобной участи, если не будем останавливаться. И, кроме того, мы все равно плаваем (по кругу) в верхних слоях. Мы привыкли к отсутствию святости, и вокруг нас полно таких же, как и мы, со значками 

А чего-нибудь положительного не мог сказать?
Святость позитивна. А позитивная святость имеет прямое отношение к молитве: в Иак. 5:16 написано, что именно молитва праведного человека может многое. У христиан есть заповедь быть святыми, но этого нельзя добиться лишь простым отделением от беззакония.
Именно поэтому Павел дал положительное описание цели существования христианина: "Ибо мы - Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять" (Еф. 2:10). А Иисус подчеркивал положительную черту христиан заповедью любить друг друга точно так же, как Он Сам возлюбил нас (Ин. 13:34-35). 34 Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, [так] и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.

Я никогда не сомневался в том, что Иисус был привлекательным, способным и сильным человеком, знавшим, куда и зачем идет. Проще говоря, Он обладал всеми качествами величия, обычно ассоциирующимися с образом "победителя". Скорее всего, Ему не предложили бы сниматься в ролике с рекламой шампуня, но Его личная сила смогла объединить две таких противоположности, как Матфей-мытарь и Симон - зилот.

Но почему-то зачастую христиане пытаются выставить Господа в образе чудесного хиляка - чего не сделал бы никто, выиграй Он на Олимпийских играх золотую медаль. В результате образ святости является поруганием всего того, ради чего жил и умирал Христос.

Воплощение святости - Сам Господь Иисус - позитивно и привлекательно, и следование за ним всегда требует всех стараний и усилий, на которые Способны мужчина или женщина. Мы забываем о том, что Его последние слова (Ин. 16:33) перед тем, как Он сделал то, чего не смог сделать никто другой, были: "Мужайтесь: Я победил мир!" А мы бледнеем от одной мысли о том, чтобы выступить за правду перед лицом зла, словно бы не написано: "Тот, кто в вас, больше того, кто в мире" (1 Ин.4:4).

Попросите Бога показать вам позитивный образ святости и ее абсолютно уверенную победу над злом. Деморализованного духовно человека можно легко деморализовать в любой другой сфере. Задумайтесь над реалистичным библейским подходом апостола к святости: Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершенствовался но стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия по Христе Иисусе (Флп. 3:12-14). Пыл жизни и ревность по святости идут рука об руку. И из самой глубины ада пришла ложь о том, что святость каким-то образом связана с посредственностью. Иисус сказал: "Я пришел для того, чтоб имели жизнь и имели с избытком" (Ин. 10:10). Поступайте достойно звания святого, которое Бог дал вам во Христе. Топчась на одном месте, невозможно испытать святость и эффективную молитву. Вперед! "Держись правды, веры, любви, мира со всеми, призывающими Господа от чистого сердца" (2 Тим. 2:22).

Войдем же в Его присутствие
Уж не знаю, сколько раз я пел слова Аввакума 2:20: "А Господь - во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицом Его!" Образ Бога на престоле (Ис. 6 и Отк. 4) - важная часть традиции христианского поклонения. Но при этом у нас возникает впечатление, что Бог находится там, где люди собираются для поклонения и молитвы. Именно таким нам запоминается Бог. А переживания только поддерживают это. С утра до вечера всеми нашими действиями руководит уверенность в том, что Бог восседает на престоле в святом храме: Он не вмешивается, и мы можем жить так, как нам хочется. А ведь правда: если мы входим в Божье присутствие в поклонении и молитве, то должны выходить из него, когда заканчивается служение или молитвенное собрание.

Но осознаем ли мы присутствие Божье на пляже, на заводе, в магазине, в офисе или в переполненном автобусе? Где находится Бог, когда мы моем полы, спорим с детьми или меняем перегоревшую лампочку? Где Он, когда мы целуем жену, покупаем продукты или выносим ведро? Он в Своем святом храме, не так ли? Конечно, Он живет в коробочке - очень красивой и внушающей почтение - в святилище не бегать - коробке. Есть "священное", и есть "светское". Есть теология, и есть реальность. Есть святой храм, есть реальный мир - радость и боль жизни. Несмотря на то, что все это неправильно, подобная точка зрения бытовала среди народа Божьего многие века. Соломон, построивший первый святой храм Божий в Иерусалиме, очень беспокоился по этому поводу: "Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил!" (3 Цар. 8:27). И Бог спрашивает через пророка Исаию: "Где же построите вы дом для Меня?" (Ис. 66:1).
Это вселенская проблема. Павлу довелось столкнуться с подобным образом мышления при разговоре с изощренными руководителями в Афинах - центре языческого поклонения. Тогда он сделал следующее заявление: "Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет" (Деян. 17:24). Независимо от того, считаем ли мы, что Бога больше интересуют духовные "святые" ритуалы, чем наши "мирские" жизненные переживания - работа, заботы, успех, страх, любовь и просто скука, наполняющие значительную часть наших дней, - Он все равно с нами, знает и печется обо всем, что мы делаем, говорим или думаем.
Осознание присутствия Божьего, попытки думать и жить так, словно Он действительно стоит рядом, требуют значительных усилий, так как приходится бороться не только с собственными убеждениями, но и плыть против течения современной жизни.

Жизнь в отсеках
Феномен, который мне хотелось бы обсудить, социологи называют "фрагментацией жизни". Лишь для немногих людей жизнь до сих пор сосредоточена па ферме, возле рыбацкой лодки или стада коров. Теперь мы по расписанию прыгаем из коробки в коробку.

 Я приглашаю нас отправиться вместе со мной в "путешествие пилигрима".
Христианин начинает день с молитвы, за которой немедленно следуют душ, облачение в рабочую одежду, завтрак на скорую руку и поцелуй жены в щеку. Если дети встают одновременно с вами, прибавьте еще и пробку у входа в ванную. Затем происходит смена обстановки: от десяти до ста минут на велосипеде, машине, автобусе или метро. Скорее на работу, только получается не очень просто, потому что пробки избежать крайне затруднительно. Большая часть энергии христианина затрачивается именно здесь, на работе, вдали от дома, с другими людьми, целями и переживаниями.

На работе даже язык другой - профессиональный жаргон. Потом дорога домой. Километры асфальта, бетона или рельсов.

Дома христианин окунается в мир домашних радостен и проблем. (По пути на работу он лишь пробегает через него). Снова иная атмосфера. Мытье посуды, купание детей и разговоры о школе и счетах за квартиру.

Но сегодня среда. Поэтому снова в дорогу. Опять бетон, асфальт н рельсы. До церкви - от двадцати до шестидесяти минут. И христианин попадает в третий за сегодня мир. Совсем другие люди, разговоры принимают абсолютно иное направление и ведутся на еще одной разновидности жаргона. Пора молиться. Кажется, что Бог живет и мире ином - Великобритания XVI века. К Нему обращаются, как к английскому лорду, и в Его присутствии требуется все время улыбаться. Собрание кончается, и - снова в дорогу. Опять километры рельсов и фонарей. Добравшись домой, христианин готов упасть замертво. Сон одерживает над ним верх во время вечернего выпуска новостей. Конец дня протекает в своем мире: происшествия и войны, о которых рассказывает диктор, изо всех сил старающийся выглядеть озабоченным, новейшие открытия в области выращивания грибов, и улыбчивый тип с желтым галстуком, стоящий у карты Камчатки.
Это не вы? Хорошо, хоть на этом спасибо. Но именно так протекает жизнь миллионов людей.
Можно изменить события и места назначения. Офис можно заменить рыбалкой, станком, ракеткой или вставкой тонированных стекол. Но жизнь состоит из последовательности различных мест, ролей и языковых требований, через которые христианин проходит под влиянием семейных целей, давления со стороны окружающих, отсутствия уверенности в завтрашнем дне и часовой стрелки.

А еще нам советуют не перемешивать эти миры, эти коробочки: "Оставьте рабочие проблемы на работе" или "Не позволяйте домашним трудностям мешать качеству труда", И любой христианин твердо знает, что никому в церкви нельзя рассказывать о том, что на самом деле происходит на работе или в семье. Жизнь разделена на насколько герметичных отсеков. Похоже на трибуны на стадионе. "Точно, это ваша жизнь!" Похоже на тарелочку с обедом в самолете. "Точно, это ваша жизнь!"

Собрать все вместе
А какое это имеет отношение к молитве и всеведении и вездесущности Бога? Довольно прямое. Может быть, нам жизнь и представляется в виде купейного вагона, но для Бога она не разделена пластиковыми перегородками, станциями пересадок в метро, временем, расстоянием или чем-нибудь еще. Скорее, Бог видит вашу жизнь, как салат "Столичный". Все взаимосвязано со всем; стоит убрать один компонент - и вкус уже будет другим. Нет святых и мирских отсеков. Это все часть того, что Он видит и на что отвечает при молитве. Бог не просто слышит ваши молитвы.

Он "слышит" всю вашу жизнь. Он не отвечает на то, что вы говорите. Он отвечает на то, кто вы есть. Он отвечает вам. Вы и есть тот фактор, который объединяет все коробочки, все отсеки.

Нам довольно трудно заметить связь между тем, что произошло сегодня утром во время молитвы, и вашей молитвой два дня назад по поводу проблемы, которую вы ожидаете в своих взаимоотношениях с начальником завтра после обеда. Но в глазах всеведущего, вездесущего Бога все это прекрасно встает на свои места: молитва, спальня и ковер в кабинете директора имеют нечто общее - вас. Об этом прекрасно написано в 1 Пет. 3:7: Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах.
Та же мысль просматривается в Деян. 10:4. Там Бог сказал Корнилию: "Молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом". В данном случае Бог ответил не только на молитвы Корнилия, описываемого в 10:2, как "благочестивый и боящийся Бога", но и на его милостыни, на постоянство его жизни. Наш всеведущий Бог отвечает на всю нашу жизнь, лишь незначительную часть которой составляют молитвы. Это означает, что то время в нашей жизни, когда мы не молимся и не поклоняемся, имеет не менее важное значение - а может быть, и гораздо большее, - чем то, когда мы проводим время в общении с Богом.
Ветхозаветный патриарх Иаков однажды сказал: "Истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал!" (Быт. 28:16). И любой христианин вынужден признать, что структура существования в современном мире изо всех сил старается вытеснить истину о вездесущности Бога. Нам необходимо рассматривать свою жизнь как единое действие молитвы, потому что именно так ее видит Бог. А по причине того, что Он здесь, вся жизнь становится священной.